«...Я теперь прекрасно понимаю, что такое голод... Правда, меня немного нудит, когда я ем мясо кошки... Я никогда не была злой... Кто в этом виноват? Теперь я ненавижу эту сволочь фашистов... »

Из дневника ленинградской школьницы Вали, ученицы 8-го класса. Ноябрь октября, 1941 г.

 «Тьма крыс длинными шеренгами во главе со своими вожаками двигались по Шлиссельбургскому тракту (пр.Обуховской Обороны) прямо к мельнице, где мололи муку для всего города. В крыс стреляли, их пытались давить танками, но ничего не получалось…»

Из воспоминаний блокадницы Киры Логиновой 

«…выписать из Ярославской области и доставить в Ленинград четыре вагона дымчатых кошек».

Из постановления председателя Ленсовета, 1943 год

Из блокадного дневника писателя Леонида Пантелеева, январь 1944 года

«В нашей семье дошло до того, что дядя требовал кота на съедение чуть ли не каждый день.  Мы с мамой, когда уходили из дома, запирали кота Максима на ключ в маленькой комнате. Жил у нас еще попугай Жак. В хорошие времена Жаконя наш пел, разговаривал. А тут с голоду весь облез и притих. Немного подсолнечных семечек, которые мы выменяли на папино ружье, скоро кончились, и Жак наш был обречен. Кот Максим тоже еле бродил - шерсть вылезала клоками, когти не убирались, перестал даже мяукать, выпрашивая еду. Однажды Макс ухитрился залезть в клетку к Жаконе. В иное время случилась бы драма. А вот что увидели мы, вернувшись домой! Птица и кот в холодной комнате спали, прижавшись друг к другу. На дядю это так подействовало, что он перестал на кота покушаться…». 

«Комсомольская правда», в статье Василия Пескова В.Н. Володина рассказывает историю Максима, который считался единственным уцелевшим в городе котом после блокады.